Больше разных. РНФ расширяет конкурсную программу.
Газета «Поиск»
№ 30-31(2016)
Недавно Российский научный фонд (РНФ) подвел итоги первых в его истории международных конкурсов, участниками и экспертами которых стали российские и зарубежные ученые. Поддержка победителей будет проводиться на паритетной основе — РНФ и партнерскими структурами.
В июле были оглашены также результаты организованного по поручению Президента РФ конкурса на проведение исследований в области картофелеводства и птицеводства.
Как осуществлялась экспертиза новых для РНФ направлений? Каким опытом эта работа обогатила фонд? Планируется ли ее продолжить? На вопросы “Поиска” ответил председатель экспертных советов РНФ член-корреспондент РАН Александр КЛИМЕНКО.
— Александр Викторович, как вы оцениваете первые итоги международных конкурсов?
— Все прошло успешно. Мы получили много информации для размышления, которая даст новый импульс к развитию РНФ. Мне кажется, что нынешний, третий по счету, год существования фонда войдет в его историю, прежде всего, первыми международными конкурсами. Особенно интересным было взаимодействие с Немецким научно-исследовательским сообществом (DFG).
— Расскажите о нем поподробнее.
— Стороны решили для начала включить в конкурсную орбиту две области: первая — физика и науки о космосе, вторая — математика, информатика и науки о системах. Эти области знаний достаточно обширны, так что возможностей для ученых двух стран было более чем достаточно.
Конкурс РНФ-DFG оказался самым продолжительным в нашей практике: он стартовал в июне 2015 года, а итоги были обнародованы только в начале нынешнего июля. Дело в том, что совместные конкурсы предполагают независимую экспертизу обеих сторон. Немецкие коллеги привыкли проводить оценку обстоятельно и неспешно, и мы пошли им навстречу. Хотя в дальнейшем (забегая вперед, скажу, что сотрудничество предполагается продолжить) сроки надо бы уменьшить, поскольку для заявителей такие условия неудобны. И дело даже не в том, что за год человек успевает забыть, куда он подал заявку, возникает и много более серьезных проблем.
Так, в РНФ действует ограничение — “не более одного проекта в одни руки”. С июня прошлого года наш фонд провел немало конкурсов. Что если бы кто-то из победителей конкурса РНФ-DFG к моменту объявления итогов уже выполнял работы, например, по проекту, выигравшему в конкурсе среди отдельных научных групп? Как бы мы с ними договаривались? Хорошо, что в этот раз таких коллизий у нас не возникло, но в принципе они возможны.
И еще один важный момент. Наука развивается стремительно. Допустим, коллектив подал заявку на основе свежей идеи. Но за год она может “протухнуть”, или, наоборот, ее могут перехватить и развить конкуренты. Так что время экспертизы необходимо уменьшать. Тем более что речь идет не о крупном конкурсе, на который приходят тысячи заявок, а о локальном, небольшом.
— А сколько “интернациональных бригад” приняли участие в конкурсе РНФ-DFG?
— Фонд получил от российских научных групп 121 заявку: 100 — по физике, 21 — по математике. Изначально предполагалось поддержать около 20 проектов, но в итоге было выбрано всего 14 победителей. Конкуренция была серьезной. Когда РНФ объявлял конкурс, возникли сомнения: придут ли на него сильные научные коллективы. Напомню, что наш фонд к этому времени финансировал уже 1,5 тысячи проектов, руководители которых составляют цвет российской науки. А входные условия здесь были заданы более жестко, чем обычно: у руководителя за последние три года должны быть не пять, а десять статей в журналах, индексируемых РИНЦ, Web of Science, Scopus. Приятно отметить, что наши опасения не оправдались: нашлось еще много ученых, способных обосновать претензии на грант высокой публикационной активностью.
— Как был организован конкурс?
— Две научные группы — из России и Германии — должны были скооперироваться и оформить заявки на одну и ту же тему, чтобы исследования дополняли друг друга. Подразумевалось, что международные коллективы возникнут не на пустом месте. Так это в большинстве случаев и оказалось: объединились группы, имевшие контакты и совместные публикации, знающие возможности коллег, понимающие, как организовать процесс, чтобы за счет синергетического эффекта получить результаты мирового уровня. Наши ученые подавали заявки в РНФ, немецкие — в DFG. Наличие “второй половины” было обязательным условием для участия. При этом каждый фонд оценивал своих претендентов на грант. Договорились, что победителями станут работы, получившие высшие оценки со стороны экспертного сообщества обеих стран.
Мы действовали по стандартной схеме: три эксперта, обсуждение и утверждение результатов секциями по областям наук, а потом самим советом. По итогам этой работы заявки в каждой области науки были поделены на три категории: “А” — лучшие, “В” — хорошие, но несколько уступающие первым, “С” — не рекомендуемые к поддержке.
Стоял вопрос, сколько заявок включать в высшую категорию, чтобы выйти на 20 победителей. У нас уже был опыт привлечения зарубежных экспертов, и мы понимали, что полного совпадения оценок двух сторон ждать не приходится. Поэтому для сопоставления предложили 21 проект из списка “А” и 20 — из “В”, про запас.
— Как происходило это сопоставление?
— Немецкие коллеги попросили, чтобы их представители присутствовали на подведении итогов нашими секциями. Эта просьба была удовлетворена. Мы тоже решили посмотреть, как они проводят свои заседания. Некоторые элементы их системы понравились и мне, и руководителям секций нашего совета по физике и математике. Потом пришло время подвести итоги, сопоставить оценки одной и другой стороны. Процедура была очень волнующей. Наши эксперты называли лучшие проекты, а немецкие сразу давали информацию по каждому — какое место он занимает в их рейтинге. Совпадений оказалось не так много. Высокие оценки обеих сторон получили только 14 заявок (13 — по физике и одна по математике).
Не скрою, мы были несколько расстроены таким результатом. Однако немецкие партнеры, имеющие больше опыта по проведению международных конкурсов, сообщили, что это обычная практика. У них были случаи, когда в таких конкурсах вообще не удавалось отобрать победителей.
— Почему по математике поддержана всего одна заявка?
— Трудно сказать наверняка, почему здесь оказалось так мало совпадений. Возможно, наши эксперты жестче, чем надо, отнеслись к отбору лучших. Может быть, сказалось разное понимание российскими и немецкими учеными круга проблем, которые относятся к данной области знаний. Дело в том, что заявки с немецкой стороны рассматривались тремя разными секциями — по математике, информатике, наукам о системах.
— Как будут выплачиваться гранты международным коллективам?
— Каждый фонд выделяет гранты своим победителям. Размер финансирования проекта с российской стороны составит от 4 до 6 миллионов рублей ежегодно. Проекты рассчитаны на 3 года и начнут реализовываться уже этим летом.
— Вы говорили, что подметили интересные моменты в работе немецких экспертных секций. В чем они состоят?
— У нас перед обсуждением результатов экспертизы на секциях все заявки и заключения экспертов передаются для ознакомления членам Экспертного совета. Когда конкурс небольшой, они успевают просмотреть все, но, когда заявок сотни, акцент делается только на спорных случаях — если эксперты высказали полярные мнения или проект слегка не дотягивает до кандидатов в победители. В DFG координаторы заранее распределяют все заявки по членам секции в соответствии с их научными интересами. На заседании секции проект представляет именно этот специалист: он оглашает и комментирует заключения экспертов, высказывает собственную точку зрения на возможность поддержки заявки. Такой подход мне кажется правильным. Впрочем, немецкие коллеги, присутствовавшие на заседаниях секций РНФ, наши порядки не критиковали.
В целом обе стороны высоко оценили итоги сотрудничества. Есть договоренность осенью, когда у нас прояснится ситуация с бюджетом, объявить новый конкурс, скорее всего уже по новым областям знаний.
РНФ налаживает взаимодействие и с другими организациями и фондами Германии: так, заключено соглашение о проведении совместных конкурсов с Обществом имени Гельмгольца.
— А что можно сказать о результатах еще двух проведенных РНФ международных конкурсов?
— Итоги совместного конкурса с Департаментом науки и технологий Министерства науки и технологий Республики Индия (DST) были подведены еще в мае. На конкурс поступило более 150 заявок. Он проводился по всем областям знаний, которые поддерживает РНФ, кроме гуманитарных наук (индийская сторона с ними не работает). После сопоставления результатов экспертизы было принято решение о совместной поддержке 17 проектов.
На скоординированный конкурс с Министерством науки и технологий Тайваня (MOST) пришло 90 заявок по всем направлениям, кроме аграрных наук. Мы должны были объявить победителей к 1 июля. Экспертный совет РНФ утвердил результаты оценки наших заявок, а вот тайваньские партнеры несколько затянули процесс. После принятия ими соответствующих решений огласим список победивших проектов. Предполагалось поддержать семь заявок, наверное, так и произойдет. Мы изначально договорились, что первый конкурс будет пробным, так что осенью, видимо, продолжим.
— Устанавливались ли в конкурсах квоты для разных наук?
— Нет, квот не было, эксперты ориентировались на количество заявок и старались выбрать проекты, в которых ученые именно благодаря совместной работе могут получить наиболее важные и интересные результаты.
— Собираетесь что-то менять в правилах проведения международных конкурсов, кроме сокращения сроков экспертизы?
— Конечно, обязательно учтем полученные уроки. Понятно, что необходимо совершенствовать процедуру подачи заявок. В этот раз на грант подавалось два проекта, хотя и имеющие одно название, но разные по форме. Теперь мы понимаем, что заявка должна быть общей — написанной научными коллективами двух стран. Если стороны будут оценивать одно и то же, разночтений наверняка будет меньше.
— Расскажите про несколько необычный для РНФ конкурс по исследованиям в области сельского хозяйства.
— Ничего необычного в нем нет. В соответствии с регламентирующими документами, РНФ поддерживает фундаментальные и поисковые исследования. Фонд уже проводил ориентированные конкурсы в рамках приоритетных тематических направлений. В начале нынешнего года состоялся конкурс по исследованиям в области русского языка, который проводился в соответствии с указанием Президента РФ. На этот раз в поручении главы государства в качестве приоритетов были названы картофелеводство и птицеводство.
Отличительная особенность этих конкурсов, включая последний, состоит в том, что участники подают заявки, направленные на решение заранее обозначенных задач. В картофелеводстве акцент был сделан на повышении эффективности селекционного процесса и разработке новых методов защиты растений. В птицеводстве были выделены биотехнология управления, сохранение, генетическое совершенствование и модификация геномов сельскохозяйственной птицы, новых технологий ее питания, ветеринарной и биологической безопасности. В рамках этих задач были обозначены ключевые проблемы, пути решения которых и должны были предложить претенденты на грант.
— Кто сформулировал эти задачи и проблемы?
— Соответствующая секция нашего Экспертного совета. Для подготовки также привлекались ученые, занимающие лидирующие позиции в данных областях аграрной науки.
— Многих вдохновили поставленные цели?
— Да, заявок оказалось больше, чем мы ожидали, — 128, причем они распределились между направлениями практически поровну. Планировалось выдать 20 грантов, так что развернулось серьезное соперничество. Конкурс был единым, поэтому вопрос о квотах для картофелеводства и птицеводства не стоял. Все зависело от обоснованности целей, поставленных в заявках. Мы ничего не подгоняли, но в каждом направлении победило по 10 коллективов.
Среди них оказалось больше представителей регионов, чем “столиц”, что вполне естественно для аграрных наук. По составу коллективов видно, что многие были собраны под задачу, в них вошли ученые из разных организаций. Мне кажется, это положительный момент.
В отдельную группу мы выделили несколько интересных проектов (21), немного не дотянувших до уровня победителей. Они получили от экспертного сообщества РНФ рекомендации на финансирование из других источников. Соответствующие предложения будут разосланы в ФАНО, Минобрнауки, Минсельхоз, другие заинтересованные организации.
— Некоторые из получивших гранты коллективов будут вести исследования в области генной инженерии. Между тем Госдума недавно приняла закон, запрещающий ввоз, выращивание и разведение в России генно-модифицированных организмов (ГМО). Найдут ли применение в нашей стране результаты поддержанных фондом работ?
— Этот вопрос обсуждался на заседании Экспертного совета. Заниматься научной деятельностью в данной области не запрещено. Ученые пока окончательно не разобрались, вредны ли для человека ГМО. Чтобы иметь на этот счет собственное мнение, стране необходимо участвовать в исследованиях по этому направлению. В ходе конкурса РНФ поддержал проекты в области создания методом генной модификации безопасных продуктов и разработку методов тестирования веществ на содержание ГМО. Результаты этих работ наверняка окажутся важными и для мировой, и для отечественной науки.
— В организации данного конкурса были какие-то особенности?
— Да, но не так много. Обычно фонд требует определенное число публикаций по результатам исследований. Здесь с учетом практической направленности работ, наряду с восемью статьями в индексируемых изданиях за три года, допускается шесть публикаций и два патента.
Еще один важный момент. По окончании данной программы должны быть проведены конференции с представлением результатов грантополучателей, победителей прежних конкурсов РНФ, работавших по близким темам, и ярких работ, сделанных не по грантам фонда. Главная задача — оценить состояние важных для развития отраслей проблем, вклад в их решение поддержанных фондом работ и наметить пути дальнейшего развития исследований в данных направлениях.
Если говорить об организационных процедурах, характерной особенностью этого конкурса, как и вышеупомянутых международных, стало низкое число заявок, отклоненных по формальным причинам. У нас бывали случаи, когда из-за нарушений в оформлении документов уже на первом этапе приходилось отсеивать до 20% заявок, они вообще не доходили до этапа содержательной экспертизы. Здесь проходимость была почти стопроцентной. То ли ученые стали аккуратнее, то ли дали свои плоды усилия аппарата фонда по совершенствованию информационно-аналитической системы, через которую подаются заявки.
— В прошлый раз мы с вами встречались, когда фонд только собирал отчеты по проектам, запущенным в 2014 и 2015 годах. Что показала экспертиза отчетности? Все ли грантодержатели выполняют свои обязательства?
— В целом мы удовлетворены уровнем, на котором выполняются поддержанные РНФ проекты и программы. Так, по итогам рассмотрения отчетов о выполнении проектов в 2015 году (а это почти 1500 работ) отличные и хорошие оценки экспертов получили 70% научных коллективов.
Мониторинг за ходом выполнения проектов ведется постоянно. На это нацелены выезды сотрудников фонда и членов Экспертного совета на места — в лаборатории, институты.
Не могу не отметить, что в последнее время обострилась проблема, связанная с требованием фонда, чтобы проект не был аналогичен по содержанию работам, выполняемым за бюджетные средства, которые получены от других научных фондов, по государственному заданию, программам развития.
После каждого конкурса мы направляем материалы о своих заявках-победителях в РФФИ, ФАНО, Минобрнауки с просьбой сверить со своей базой. Иногда приходят сведения, что проект похож на те, что они финансируют. К сожалению, в некоторых случаях подозрения оказываются небезосновательными, и таких фактов выявляется все больше. В связи с этим у экспертного сообщества РНФ появилась новая, не очень приятная функция — проводить оценку заявок на предмет “нежелательных совпадений”.
Сейчас у нас на выходе результаты такой экспертизы по 60 проектам, выигравшим в завершившемся весной этого года конкурсе РНФ на поддержку отдельных научных групп. По предварительным оценкам, нарушения есть. Видимо, придется останавливать ряд проектов. А по нескольким заявкам, наверное, будет принято решение вернуться к рассмотрению вопроса после предоставления отчетов. Иногда можно точно определить, что это повтор, только проанализировав результаты.
— А можно ли вообще говорить о дублировании уже на первом этапе? Ведь за счет разных источников научные коллективы в рамках одной и той же темы могут развивать несколько разных направлений.
— Разумеется, могут. Но не обязательно входить в воду, чтобы понять, холодная она или теплая, достаточно посмотреть на градусник. Есть случаи, когда совпадения текстуальные: люди планируют одинаковые результаты, одними и теми же словами их обосновывают. Тут уж сомневаться не приходится. А некоторые, конечно, подходят более “творчески”. В этих случаях должны сказать свое слово эксперты.
А вообще обидно за наших ученых, которые проявляют недобросовестность. Получая деньги из разных источников за одну и ту же работу, они, по сути, обкрадывают своих коллег по цеху. Это абсолютно недопустимо: ведь РНФ выделяет на исследования достаточный объем средств, позволяющий сконцентрироваться на научном творчестве, а не заниматься поиском дополнительного финансирования.
Источник: http://www.poisknews.ru/theme/science-politic/19786/